расстоянии полутора миль. Гонец от Выбрановского сперва при­был к казакам с вестью, что его господин бьется с татарами. Ка­заки поскакали тотчас, а мне дали знать, чтоб я с гусарами тоже спешил на помощь. Сомневаясь, по рассказам посланного, чтобы это было близко, мы, погоняя коней, проскакали с милю галопом, как вдруг появился трубач с вестью, что татары уже скрылись; тогда мы снова пошли обыкновенным шагом. Прибыв на место схватки, я отправил гетману донесение о случившемся, послал лук и 8 татарских стрел и велел узнать, что он прикажет дальше де­лать, преследовать татар или нет. Узнав о происшедшем, гетман поспешил в наш стан на нескольких лошадях, приказал отвести себя на то место, где происходила стычка, что мы и сделали. Тща­тельно осмотрев это место, он отозвал в сторону нас, ротмистров, конных и пешнх, как бывших в моем отряде, так и приехавших вместе с ним, и произнес нам речь, причем благодарил Господа Бога, что врагу не удался его замысел нанести нашим вред, а вме­сто этого пришлось потерять своих; однако он не похвалил Выб­рановского за то, что тот так далеко отлучился от своего отряда, не поставив стражу, и поехал один вперед; гетман поставил на вид, что если бы навел он татар на заранее приготовленную засаду, тогда не уйти бы ни одному из них, и чтоб в другой раз не смели этого делать. Затем он предложил на выбор, что лучше: послать ли вслед за татарами отряд легкой конницы и пехоты или ожидать их напа­дения, спокойно оставаясь на месте, и велел выбрать одно из двух. Одни предлагали послать за неприятелем погоню, а казаки гово­рили, чтобы послать пеших пограничных солдат, которые могли бы навести их на лагерь, но на расстоянии голоса, чтобы в случае нужды подать помощь. Другие, которых была большая часть, решили, что не следует посылать вслед за ними, потому что, судя по богатой одежде и хорошим лошадям, нападавшие были люди отборные; отсюда можно заключить, что вблизи находится боль­шая сила; к тому же по дороге мосты часты и притом плохие, так что нужно опасаться, как бы, встретившись с большим числом и
желая податься к своим, не потерпеть поражения во время пере­правы; а главное, кто хочет употребить хитрость, должен хорошо знать местность и иметь хороших проводников; для нас же, не­сведущих в этом, лучше оставить это в покое. Гетман, выслушав мнения, решил не посылать погони и приказал нам через каждые полмили устраивать засады, чтобы мы таким образом могли по­живиться, затем уехал в свой лагерь. Нападавших татар было всего 57 лошадей. В схватке с татарами лошадь Выбрановского пере­скочила и пронесла его через такой мост, что трудно поверить, чтобы лошадь при этом не споткнулась без вреда, и, если бы на бревнах не осталось следов, мы никогда бы этому не поверили, потому что поистине совершилось невероятное дело. В этот день с ротмистром моего полка я набрал порядочную стражу, которая должна с этого времени караулить; казаков 35 лошадей, для пи­кета гусаров 100, пехоты 100. Я приказал протрубить пароль: «Защити нас, Боже».
18 августа. В этот день мы отдыхали на том же самом месте, из-за очень плохих мостов, которых в этот день успели навести только два. Тогда же мы устроили засаду, в расстоянии ровно од­ной мили от места постройки мостов, поместив по обеим сторонам дороги Выбрановского с 200 пеших. Чтобы скрыть следы, они шли в засаду не дорогою, а подле дороги по траве, а за ним, на расстоянии полчетверти мили, поместили в резерве Серного с сот­нею пехоты; но Выбрановский успел захватить только 2 русских простых мужиков. В полдень мы переменили засаду, на место Выбрановского поместили Трембецкого с 200 пехоты. Я прика­зал протрубить пароль: «Господи Боже, сохрани нас от всего ху­дого».
19 августа. С рассветом я послал Сверчевского с 300 пе­хоты засесть в засаду, но так как не было подходящего места, то он оставил это. Мы сами днем отправились в поход и остановились в лесу, Пройдя полторы мили. В этот день мы прокладывали очень длинные гати по мху. Я приказал протрубить пароль: «Господи Боже, отпусти нам наши прегрешения».
20 августа. До зари я послал вперед Сверчевского, с 20 всад­никами, добыть языка, но ничего не получил, так как ничего и не было и он никого не видал. Я сам с зарею тронулся и остановился на урочище, которое называется Слепнево, в расстоянии 2 миль. В этот день на том месте получено известите, что королю сдался замок Усвят; в него не стреляли и не копали шанцев17, потому что как только осажденные увидели все наше войско, то сообразили, что сопротивление бесполезно, и тотчас сдались на предложенных им условиях; впрочем, несколько важных людей с литовской сто­роны были убиты. Чернь и всех других людей, которые не хотели остаться, король отпустил; воевода с первыми боярами, присяг­нув, остался при короле. Этот замок сдался 16 августа. В этот день был следующий пароль: «Хвала Господу Богу за все».
21  августа. С рассветом мы поднялись и дошли до места, называемого Северским, пройдя в этот день две мили; находясь на расстоянии только 8 миль от Великих Лук, мы сошли с боль­шой дороги влево, оставляя самую дорогу королю, так как он при­казал гетману соединиться с ним еще перед Великими Луками. Там же гетманом получено известие, что идет 30000 русских, чтобы вступить с нами в битву; а так как он, в уверенности, что их навёр* но столько, полагал, что король не может ускорить свой Марш, то порешил» ставши лагерем, пробыть тут 3 дня в ожидании прихода русских, рассчитывая, что на это время будет достаточно разного продовольствия; но потом он переменил решение и приказал нам очень рано выступать в поход. Пароль был: «Господи Боже» спаси».
22 августа. Рано, с рассветом, мы дошли до селения Любая, пройдя 3 мили. В этот день казак Викентий взял в плен важного татарина, имевшего под своею командою 300 лошадей. Захватил он его следующим образом: татары заметили казаков, а казаки татар; казаки, видя, что силы не равны, стали поспешно отступать к лесу; когда они были уже почти у опушки леса, татары гикнули на них, после чего те начали стрелять из мушкетов; лошадь этрго татарина, испугавшись пальбы, понесла и сбросила его с себя, а
казаки подбежали к нему и, несмотря на сопротивление, ранивши его, схватили и отнесли к гетману. В этой стычке никто из наших и из татар не погиб, только этот их начальник попал в плен. С пытки он между прочим показал, что великий князь не велел та­тарам ни сидеть в засадах, ни вступать в битву, но поручил им всюду отступать перед королем, а между тем всячески тревожить его войско. Пленный прибавил также, что царь не прочь принять сражение, но сперва хочет ослабить наше войско. В этот день при­шло известие, что литовцы намерены прежде всех сделать набег на Великие Луки. Гетман очень боялся, чтобы литовцы его не опередили, и потому он поспешил отправить к королю письмо с жалобой на свое несчастье и просил позволить ему самому сде­лать нападение, а он interea temporis18 хочет, бросив тяжести, идти днем и ночью, чтобы литовцы его не опередили; вот почему он приказал мне идти днем и ночью с моим отрядом и постараться вместе с литовцами сделать нападение, а если представится воз­можность, то и опередить их. Я не отказывался, но охотно обе­щал, просил только побольше войска, именно 3000, на том осно­вании, что в случае надобности мне не пришлось бы по дальности расстояния рассчитывать на его помощь, а так как в крепости лю­дей немало, то, пожалуй, придется вступить в битву, которую во всяком случае следует выиграть, ибо, если мы сделаем натиск, то они отступят, но, воспользовавшись остановкою, легко могут, хотя и в небольшом числе, сделать вылазку, против которой мы, не имея подкрепления, едва ли будем в состоянии удержаться; что же важнее всего, когда мы будем меряться силами на гарце, нельзя избежать того, чтобы как мы, так и они не добыли бы языка: а узнавши от него, что нужно, они с превосходными силами дали бы сражение, которое мы не могли бы выиграть; отступать же к Литве было бы великим срамом и позором. Выслушав это, гет­ман прибавил мне войска, и я с большим старанием стал готовить­ся к выступлению. Но вскоре получено письмо от короля, чтобы гетман не беспокоился, потому что его никто не опередит, что у него еще времени достаточно, кроме того, он может не спешить и
не мучить войска и лошадей, ибо, совершая путь медленно, он нисколько не опоздает; вследствие этого гетман не велел мне спеш­но выступать в поход. Пароль был: «Господи Боже, благослови иас».
23 августа. Поднявшись рано поутру, мы шли до места, ко­торое называется Рахново, и прошли в этот день одну милю. Па­роль был: «Доведи».
24 августа. Вместе с рассветом мы выступили и останови­лись иа равнине над рекой Защитой, сделав полторы мили. Па­роль был: «Дай ведро, Господи».