6 августа. Лишь только рассвело, как открыли огонь по кре­пости с венгерских батарей, находившихся под начальством Бор-немиссы: у него были два орудия (для разбивания валов, dwa burzace dziaka)12 и одно осадное — картаун. Утром русские вступи­ли с нашими в переговоры, которые вел Дрогоевский, староста пржемысльский, и пан Клочевский, каштелян завихойский; но так как и во время переговоров из крепости продолжали стрелять, то наши тоже не оставались в долгу, и из этих переговоров ничего не вышло. В десятом часу открыли огонь с  польских батарей, где начальником был Уровецкий, имевший у себя два орудия, из ко­торых одно было картаун и немало мушкетов (ручных пищалей). Вскоре после этого начали пальбу также и из третьих окопов, где распоряжался Трембицкий, у которого были пищали, картауны и немало мушкетов. Почти в десять часов русские возобновили пе­реговоры, прося дать им сроку два часа, чтобы с нашей стороны на это время прекратили огонь, а они, посоветовавшись между собою, решат, сдаваться или нет. Гетман изъявил на это согласие и через того же казака Шляхту послал осажденным карманные часы, чтобы они по истечении двух часов объявили свое решение. Когда прошли два часа, осажденные отослали Шляхту назад с ответом,
что сегодня никак не могут сговориться друг с другом и просят перемирия до завтра. Шляхта нашел гетмана спящим, и его толь­ко в час разбудили. Проснувшись, он приказал опять открыть огонь, так как было очевидно, что осажденные хотят только вы­играть время.
Приехал вестовой от Борнемиссы с известием, что русские снова просят начать переговоры; гетман тотчас послал Пржиемс-кого и Завиховского, которые, однако, ничего больше не доби­лись, как перемирия до утра. Тогда гетман без всяких рассужде­ний велел продолжать канонаду; в три часа пополудни начали стре­лять калеными ядрами, от которых крепость уже три раза загора­лась, но русские, мужественно защищаясь, успевали гасить огонь. Затем с батарей пана Уровецкого стали стрелять такими же ядра­ми и зажгли одну башню, которая не горела пламенем, а только тлела, так что осажденные не могли потушить ее. После солнеч­ного заката выстрелами из окопов Уровецкого зажгли мост; наши, видя, что начало удачно, в числе приблизительно 50 человек, бро­сились к укреплениям с факелами и другими зажигательными сна­рядами. Увидев это, русские стали просить, ради самого Бога, не жечь крепости, обещая сдаться. Когда об этом доложили гетма­ну, он велел прекратить стрельбу и послал к осажденным пана Завиховского спросить, сдаются они или нет. Те, которые решили уже, сдаться, просили только о том, чтобы их с женами и детьми оставили в живых; когда Завихавский,обещал им, это, они изъя­вили сотщность тотнас сдаться. После этого гетман для верности отдал приказание, чтобы сам воевода с частью знатнейших дво­рян вышел и^ крепости и явился в лагерь. Ровно э 3 часа ночи все ротмистры и все товарищество собрались в палатке гетмана в ка­честве его свиты; вокруг палатки горело много литых свечей. Когда явились русские, то все они стали кланяться гетману и целовать ему руки. Затем староста пржемысльский сказал гетману: «Так как воля и приказание ваши были таковы, чтобы мы ехали к рус­ским для переговоров» то мы исполнили это и привели сюда тех, которые сдались иа милость и немилость его королевского вели-
чества, но мы обещали им, что вы соизволите ходатайствовать за них перед его величеством королем, чтобы он даровал им самим, их женам и детям жизнь, и если они останутся здесь, тогда его королевское величество примет их под свое покровительство, и кто захочет из них, тому можно будет перейти к великому кня­зю».
Канцлер, обратившись к русским, сказал: «Удивляюсь, что вы презрели милость, которую я объявил вам от имени его величества короля моего государя; вы не хотели сдаться на моих условиях, как ни выгодны они были для вас; несмотря на это, я, благодаря Господа Бога за дарованную мне победу, обнадеживаю вас, что буду ходатайствовать перед его величеством королем о даровании вам жизни и об оказании вам милости». После этого приказано было отвести их в палатку и приставить стражу. Пароль был: «Господь Бог посылает счастье до конца».
7 августа. Рано утром по барабанному бою собрались рот­мистры, которые, прежде всего через пана Дрогоевского, старо­сту пржемысльского, поздравили гетмана с победой и взятием крепости. Гетман благодарил; заявляя каждому в отдельности, что его особенное желание — свидетельствовать перед королем о на­шем мужестве и старании. Потом гетман объявил, что, выбрав доверенных лиц как из поляков и венгров, так и из немцев, ои отправил их принять крепость и сделать опись всему, что там бу­дет найдено. Он намерен поступить таким образом: пушки, порох, снаряды принадлежат его королевскому величеству; церковная утварь пойдет на костел, который будет здесь выстроен; другие вещи, которые найдут там, будут розданы пехоте; если иве в чем окажется изобилие, что будет видно из списка, тогда получит и конница. К этому он прибавил, что нужно выбрать из своей сре­ды и послать известных лиц, которые дали бы королю отчет обо всем, что происходило при осаде и взятии этой крепости; затем отвели бы знатнейших русских и от имени всех просили бы коро­ля даровать им жизнь; кроме того, доложили о нашем общем мужестве при взятии этой крепости. Все согласились на это и
выбрали из своей среды: п. надворного подчашего, п. Струся из конных ротмистров, из пеших п. Серного, из венгров Петра Кен-дия, а из немцев Кетлера, племянника курляндского герцога. За­тем все просили за Хробского, чтобы гетман даровал ему жизнь и освободил его из оков. Его выпустили sub ea conditions, что он, если где встретится какая крепость, пойдет впереди всех на штурм, а до того времени будет считаться отпущенным на честное слово. После этого была обедня; пели Те Deum laudamus13. Депута­ты отправились принимать замок: всех людей, которые находи­лись в крепости, на барках спустили вниз по Двине, потом их выса­дили на расстоянии пяти- или шестисот шагов от замка, окружив валом, а Выбрановскому с двумястами пеших приказано стеречь их.
Описание замка Велижа1)
Замок Велиж лежит на высокой горе, довольно покатой к сто­роне Двины; с восточной стороны крепости, где был посад, идет большой ров, устроенный naturaliter, а не arte, похожий на глубо­кий овраг, обложенный со стороны замка поперек толстыми круг­лыми бревнами; с этой стороны замка, у подошвы горы, течет речка под названием СораЖ, на ней плотина, которая в состояний задержать воду, когда нужно; за рвом возвышалась стена в три сруба, наполненная землею; стена также Обложена землею, а в стене 2 башни. С южной стороны палисад из толстых бревен, а за ним береаовый частокол, вышиною в пояс человека, затем уже глубокий ров, обложенный деревянными балками. Потом тяну­лась стена в три сруба, наполненная землею, сверху прочно обло­женная толстым дерном. В этой стене 3 башни, две иа углах и одна посредине, и по три пушки, как на башнях, так и на стенах. С
1> Город Велиж, на р. Двине, принадлежавший витебскому воеводству, взят русскими при Иоанне IV в 1536. Сдался полякам 7 августа 1580 г. В1655 году со всем витебским воеводством занят войсками царя Алейсея Михайловича, возвращен Польше по андрусовскому договору 1667 г. и снова поступил во владение России в 1772 году. Прим. Иг. Полковского.
запада высокий вал, на который трудно взойти, и стена, также в 3 сруба, наполненная землею, в стене башня, со всех сторон обло­женная глиной). На этой башне также 3 пушки. С севера течет у самой стены река Двина; вдоль реки тоже тянется стена в 3 сруба с одною башнею и тремя пушками.
Осада Происходила таким образом: на востоке, где был посад, находились окопы Борнемиссы, который обстреливал ворота уг­ловой башни; между востоком и югом расположился Трембнц-кий, стрелявший по угловой башне; с юго-запада ^ровецкий, дей­ствовавший против третьей угловой башни. На севере за Двиною стоял Остромецкий с украинскими казаками…])
В замке было 200 боярских детей, 400 стрельцов, простых ратников 1000, пушек 14, 4 большие переносные пушки, гаков-ниц 80, пороху и ядер немало; весьма много ржи, пшеницы, яч­меня, овса, гречихи и меду. После обеда гетман поехал осматри­вать стан, где помещены были пленные русские; там он приказал выбрать 6 знатнейших и послать их вместе с вышеозначенными к королю. Садясь на струги, пленные просили гетмана, чтобы им было позволено проститься со своими^на что тот и согласился. Они, уезжая, кланялись друг другу, целовали землю и навзрыд плакали. Между ними был один по имени Микула, человек кра­сивый, приятный» статный и молодой. Он был дворянином у ве­ликого князя и имел под своим начальством 200 стрельцов. Про­щаясь с матерью, трижды поклонился он ей в землю, потом, об­ливаясь слезами, с громкими рыданиями целовал ее. Простив­шись с матерью, он отпоясал саблю и отдал1 ее сыну. Когда мы спросили, зачем он отдает саблю, он сказал: «К чему мне эта саб­ля? Вчера я не сумел оборониться ею» так мне не стать и носить ее». Когда наши утешали его и уговаривали ие плакать, он гово­рил: «Я плачу не потому, чтобы боялся смерти, а потому, что со­вершил великий грех, ставши перед государем клятвопреступни­ком, чего мне никогда не следовало делать. Я боюсь только за
свою душу. Ваш Осцик14 получил достойное наказание за свою измену, так как тело его изошло кровью, а душа пошла в ад; те­лом я жив, а с душой Бог весть что будет». Смотря и слушая это, многие и из наших прослезились. Пароль был; «Хвала Господу Богу».