занято деревянной застройкой. Часть обрывистого бе­рега монастырского холма обрушилась в Великую, из­рыто также устье оврага. Несмотря на это, и визуаль­но, и на старом плане, на этом месте довольно хорошо читается классическое мысовое городище с валом на краю площадки с напольной стороны и с довольно глу­боким рвом перед ним (Илл. 18). Старожилы рассказы­вали, что в половодья этот ров заполнялся водой, и тог­да место бывшего монастыря представляло собой ост­ров. На песчаной отмели под городищем иногда нахо­дили крестики «скандинавского типа» конца X – нача­ла XI веков и некоторые другие вещи. Среди них – ред­кий наконечник лавролистного дротика VIII – начала IX веков. В переотложенном чёрном культурном слое в овраге и в той части рва, что примыкает к реке, найде­ны фрагменты лепной и раннекруговой керамики пер­вой половины – середины X века – времени княгини Ольги. То есть, это место в IX – XI веках было освоено. Схема городища – явно домонастырская. По-видимому, и во время жизни княгини Ольги здесь было небольшое городище, своего рода «постоялый двор», каких много было тогда на различных вариантах крупных водных путей по рекам Восточной Европы. Здесь-то под кры­шей дома, а не в походном шатре и могла остановиться княгиня Ольга.
Есть ещё один источник, который приводит Н.С. Ильинский. Это особое житие Ольги, в некоторых дета­лях отличающееся от других: «Прииде Святая Ольга в от­чество своё, в нём же родися, в весь Выбутскую, и поучи тамо сродныя себе люди познанию Бога. Егда же во стра­не той прииде к берегу реки, глаголемой Великой, от юга
к северу текущей, и бысть противу того места, иде же в реку Великую иная река от востока текущая Пскова на-рицаемая впадает, (бяше же тогда на месте оном лес ве­лик и дуброви многи) виде обон пол реки, от востока три пресветлыя лучи с небес на та места сходящия, и осиава-ющия. Не точию же сама Святая той чудный свет виде, но и вси с нею бывшия, и возрадовася блаженная вельми и благодари Бога о преславном том видении, еже пред-знаменоваше ей просвещение благодатиею Божиею тоя страны, и обратившися к своему синклиту, пророчество-ва, глаголя: разумно вам да будет, яко изволением Божи-им на сем месте трисиятельными лучами осияваемом, имать быши церковь Пресвятыя Живоначальныя Трои­цы, и град велик и славен и во всём изобилен имать со-здатися. То рекши, помолися довольно к Богу, и крест тамо постави. Есть же и до ныне храм молитвенный на том месте, на нём же водрузи крест Ольга Святая. Обо-шедши же многия Российския грады проповедница Хри­стова, возвратися в Киев, и многая в нём благая о Бозе соделоваша. Воспомяну же о видении оном еже виде при реце Пскове, посла тамо злата и сребра много, на созда­ние церкви Троице Святей, и повеле при ней людям насе-лятися, и не в долгом времени бысть град велик Псков от реки Псковы нарицаемой и прославляшеся в нём имя пре­святыя Троицы».
Здесь есть несколько существенных моментов. Во-первых, место остановки Ольги – это левобережье Вели­кой точно напротив впадения Псковы. Во-вторых, по этой версии, три луча Ольга видела отсюда. В-третьих, имен­но здесь она поставила крест на том месте, где во время составления этого жития храм ещё существовал. Во вся­ком случае, храм Ильи Пророка там был до упраздйения монастыря в 1786 году. То есть, с местом Ильинского мо­настыря и существовавшего ранее на этом месте некого «городка», данное житие определённо связывает место ос-
тановки княгини Ольги. При этом приведённое житие вовсе не противоречит преданию о том, что Ольга виде­ла три луча над Кромом с того места, где ныне стоит ча­совня, а скорее, дополняет его. Это ещё одно предание об установке креста на месте этой церкви. Конечно, это мог быть не обязательно тот трёхметровый дубовый крест, что хранился в Троицком соборе до пожара 1609 года, а обычных размеров памятный крест, который впол­не мог быть поставлен княгиней. Возможно, что легенда связывалась и с каким-то более поздним крестом. А чти­мый псковичами деревянный крест Ольги, скорее всего, стоял именно там, где его размещает предание, и где ныне стоит памятный металлический крест на месте старой Ольгиной часовни.
А вот вопрос относительно того, существовал Псков до княгини Ольги или нет, то есть старый спор дореволюционных псковских краеведов, сейчас можно считать окончательно решённым. Археологические рас­копки на Псковском городище со всей очевидностью показали, что на площадке псковского Крома с конца VIII до начала X века было раннеславянское поселение. Это также свидетельствует в пользу того, что Ольга ос­танавливалась на левобережье Великой, поскольку Кромский холм был занят славянским поселением (го­родищем?), а окрестности – зоной его освоения. То есть, правобережное устье Псковы было занято и останавли­ваться там, на племенной территории, было, по-види­мому, проблематично. Иначе проще было бы остано­виться в самом городке местных славян, что нашло бы отражение в историческом источнике. Да и обзор пло­щадки Крома далеко не тот, что с левобережья, в чём легко может убедиться любой желающий. Всё становит­ся на свои места, если остановка княгини имела место на левом берегу напротив устья Псковы, о чём сообща­ет особое житие и где имеются остатки раннего городи-
ща. А устье реки Псковы в данном случае – это геогра­фический ориентир. Так что, думаю, что с большой сте­пенью вероятности в этой точке левобережья Великой, наряду с местом Ольгиной часовни и с местом Мирожс-кого монастыря, также можно ставить на плане место ещё одного ольгинского топонима. Что я и сделал.
В связи с ольгинской топонимикой Пскова, инте­ресно предание, записанное в Латвии. В нём говорится о некой Синей Горе, под которой был источник, при­шедший туда из Пскова от Ольгиного ручья. Когда этот источник был осквернён, он, превратившись в облако, улетел обратно во Псков. Таким образом, если верить этому латвийскому преданию, на территории города Пскова был некий Ольгин ручей, но где он находился -неизвестно. Мы знаем, что территория средневекового города Пскова имела сложный рельеф и здесь протека­ло, по крайней мере, несколько ручьёв, но, по дошед­шим до нас данным, ни один не назывался Ольгиным. Не исключено, что он мог находиться где-то на окраич не города. Возможно даже, протекал по тому самому оврагу рядом с городищем на левом берегу Великой на­против Псковы «… на устий тоя реки». Едва ли это мог быть известный Ольгин ключ, который ручьём никог­да не был.
Кстати, возвратимся ненадолго к сюжету о священ­ных источниках – ключах, связываемых с именем Ольги. Интересно, что оба «ольгинских» ключа – и выбутский и псковский – служили верующим для излечения глаз­ных болезней. Это обстоятельство, между прочим, фи­гурирует и в летописи, когда после долгой осады древ­лянской столицы Искоростеня, Ольга пообещала взять с осаждённых малую дань: «… дати- Богом жертву от вас и ослабу вам подать, себе на лекарство глазныя бо­лезни: дадите ми от двора по три голуби да по три во­робьи.» И древляне, по летописи, дали. По-видимому,
был такой языческий обычай – с помощью жертвопри­ношения этих птиц лечить себе глаза. Естественно, на­прашивается вопрос: а не было ли у княгини Ольги ка­ких-то проблем со зрением? Ведь древляне-то поверили, значит, знали …
Между прочим, точно такой же обряд, как в Вол-женце – с лечением глаз и бросанием серебряных монет в воду источников – описан в Житии Константина Муром­ского, отражающем реалии Древней Руси конца XI или начала XII веков: «Где рекам и езером требы кладущей? где кладезям кланяющейся, очныя ради немощи умыва­ющейся и сребреницы в ня поверзающей? «
Скорее всего, этот обычай имел распространение по всей территории Руси и в древнерусское время церковью не одобрялся как языческий. Другое дело, когда место источника связано с первой святой Руси и называется Ольгин ключ или Ольгин колодец …
В родственном литовском языке находим слово akis -око, глаз. Этим же словом обозначали водную жилу, род­ник. Складывается красивая мифологема: родники – гла­за земли. Подобное лечится подобным – глаза людей из глаз земных ,..
Продолжим наше путешествие уже за пределами Пскова.
Рядом со Псковом в посёлке Любятово в реке Пско­ве лежит почитаемый камень с изображением следа. На­зывают его «след княгини Ольги».
Оставив за спиной Псков с его округой, двигаемся дальше вниз по течению Великой вдоль цепочки единич­ных ольгинских топонимов до впадения реки Великой в Псковское озеро.
Первое упоминание об одном из этих мест есть в путевых письмах П.И. Якушкина за 1859 год, когда он путешествовал на лодке вниз по течению Великой: «А вот и Перино, продолжал Алексей Фёдорович, когда мы проехали Подвишенье – сперва был монастырь Мйко-лы Перинского; было тут озеро, сад. Уничтожили мо­настырь куда что делось … Осталось одно церковище на сопке !»
Следующее упоминание относится к 1861 году: «В окрестностях Снетогорского монастыри, ближе к устью р. Великой, находятся две деревни, замечательные по сво­им названиям: Перино или Ольгин Городок и Житник или Ольгин Дворец. Известно, что на этом месте был монас­тырь: «Николаевский Перынь муж. монастырь на левом берегу р. Великой, несколько ниже Снетогорского мона­стыря; упразднён ещё до издания штатов 1764 г., припи­сан был к Мирожскому монастырю, но в 1817 г. разоб­ран для снетогорских построек.»
Топоним Перынь интересен также тем, что воспро­изводит имя Перуна – бога-громовержца в славянской мифологии. Место бывшей деревни Перино было ос­мотрено и го­родок, то есть городище – ос­татки древнего укреплённого городка – там не обнаружен. Такое в архео­логии бывает -название типа «городок» или «городище» есть, а самого
объекта нет. Почему – пока никто не объяснил. Одна­ко, ещё один ольгинский топоним фиксируется на мес­те деревни Перино вполне определённо.