Предлагаемая вниманию читателей раздел содержит три исто­рических документа, посвященных одной из наиболее ярких и дра­матических страниц в многовековой истории Псковской земли: Ливонской войне и походам польского короля Стефана Батория на Великие Луки и Псков в 1580—1581 гг. Особый интерес этим документам придаёт то, что составлены они участвовавшими в событиях поляками и представляют собой, так сказать, взгляд из враждебного лагеря, взгляд не всегда объективный, но живой, заинтересованный, неравнодушный. О походе на Великие Луки повествуют дневники военачальников Яна Зборовского и Луки Дзялынского, о «Псковской осаде» — дневник королевского сек­ретаря ксендза Станислава Пиотровского. Редакция также сочла резонным включить в книгу те небольшие предисловия и постра­ничные примечания, которые были составлены к документам их переводчиком О. Милевским ещё в конце XIX в. и сегодня пред­ставляют определённый историографический интерес. Кроме того, в неё вошла выдержка из книги польского историка XVI в. Рейн­гольда Гейденштейна «Записки о Московской войне», посвящен­ная генеральному штурму Пскова 8 сентября 1581 г., отрывки из некоторых других документов.
При составлении комментариев к текстам автор стремился сообщить максимально подробные сведения об участниках собы­тий, показать не только их роль в битвах под стенами Великих Лук, Пскова, Опочки или Печорского монастыря, но и последу­ющую судьбу. Следует сразу оговорить, что выполнить данную задачу в полной мере практически невозможно. Только в дневни-
ке С. Пиотровского упомянуто более ста персонажей, в том числе мелкопоместных шляхтичей, священников, чиновников средней руки и д0 Тем не менее в тех случаях, когда о ком-либо удалось найти болЧве или менее значительную информацию, она приведена в комментариях. Неоценимым источником здесь послужил мно­готомный «Польский биографический словарь», который изда­ётся с 1935 г., но и по сей день далёк от завершения. В коммента­риях также отражены некоторые расхождения, имеющиеся в опи­сании одних и те же событий у разных авторов. Особенно инте­ресным представляется сравнение оценок польских писателей и све­дений, содержащихся в русской «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков».
Бурные события Ливонской войны имели очень долгую и сложную предысторию. В настоящей вводной статье, думается, имеет смысл дать очерк тех запутанных отношений, которые свя­зывали и разделяли Московскую Русь, Польшу и Литву на про­тяжении более чем трёх столетий. Судьбы Восточной Европы складывались таким образом, что три эти государства вышли на широкую политическую арену практически одновременно. В 1328 г. внук Александра Невского московский князь Иван Да­нилович Калита добился от монгольского хана Узбека ярлыка на великое княжение Владимирское, дававшего право старшинства среди князей раздробленной Руси. Всеми правдами и неправдами объединял этот честолюбивый князь вокруг своей столицы земли Северо-Восточной Руси, сплачивал вассальные дружины в еди­ное войско, пытался оказывать влияние на Новгород и Псков. Положение последнего в то время было очень непростым. После смерти прославленного князя Довмонта (1299) закрепившиеся в Прибалтике рыцари Ливонского ордена всё чаще и чаще наноси­ли псковичам весьма чувствительные удары. В 1323 г. они при­шли к городу на многочисленных кораблях, обстреливали крепость с помощью стенобитных машин, придвигали к стенам осадные баш­ни. Псковичи отправили гонцов за подмогой к московскому кня­зю Юрию Даниловичу (старшему брату Ивана Калиты) и к нов-
городцам, но те никакого содействия не оказали. Выручил город литовский князь Давыд, который неожиданно напал на ливонцев и обратил их в бегство.
Подобный эпизод не был случайным. Литва, в отличие от большей части прибалтийских земель, не только отстояла свою независимость в борьбе с немецкими рыцарями, но очень быстро превратилась в сильное и воинственное государство. В 1316 г. на литовский престол вступил князь Гедимин (Гедиминас), необы­чайно деятельный и энергичный политик. Военной силой и дипло­матией он подчинил себе целый ряд земель на Руси. Так, вассала­ми Гедимина стали минский, лукомский, друцкий и турово-пинс­кий князья, им было окончательно покорено Полоцкое княже­ство. В1319 г. литовцы захватили Берестье и Дрогочин, а в 1321 г., по свидетельству СМ. Соловьёва, разгромили на реке Ирпене дружины киевского князя Станислава и его союзников, брянских князей Олега и Льва1. Одержав победу, Гедимин занял Киев и посадил там своего наместника.
Пытался литовский князь распространить своё влияние и на Новгород. В 1333 г. новгородцы дали сыну Гедимина, Наримун-ту, в правление Карельскую землю, Ореховец и часть Копорья, но продержался он там всего пять лет. В 1338 г. Наримунт Геди-минович не оказал Новгороду помощи в войне со шведами, после чего договор с ним был расторгнут. И всё же подобный эпизод весьма показателен. Наконец, следует вспомнить, что на Волыни с 1340 г. правил другой сын Гедимина, Любарт.
Вполне понятно, что к землям Северо-Восточной Руси ли­товские князья также испытывали интерес, и немалый. Стремясь найти союзника, Гедимин в 1320 г. выдал свою дочь Марию за тверского князя Дмитрия Михайловича, по прозвищу Грозные Очи, но тот вскоре был казнён монголами. Тем не менее после разгрома Твери в 1327 г. соединёнными силами Московского кня­жества и татар брат Дмитрия Александр Михайлович укрылся именно в Литве2.
В 1320 г., всего через четыре года после прихода к власти Гедимина и за восемь лет до получения титула великого князя Владимирского Иваном Калитой, брестско-куявский князь Вла­дислав II Аокетек короновался в Кракове венцом польских коро­лей. Этот монарх объединил под своей властью большую часть , земель Великой и Малой Польши, предпринял ряд попыток под­чинить Восточное Поморье, которое захватили рыцари Тевтонс­кого ордена3. Любопытно, что в борьбе с немцами Владислав II активно искал помощи у литовцев и даже женил своего сына Ка­зимира на дочери Гедимина Альдоне. В 1326 г. Литва и Польша начали совместные военные действия против немецких рыцарей. Основной их удар обрушился на Бранденбург4. Поход получился очень удачным: союзники дошли до Франкфурта-на-Одере, зах­ватили много добычи. Кстати, литовскими отрядами в союзном войске командовал князь Давыд Городенский, тот самый, кото­рый помогал Пскову. 27 сентября 1331 г. поляки и литовцы наго­лову разгромили рыцарей Тевтонского ордена под деревней Плов­це. Тем не менее из-за противодействия сепаратистски настроен­ной знати Локетек так и не смог отвоевать Поморья. Более того, в 1332 г. Тевтонский орден занял Куявию (она лежит рядом с Хелминской землёй, между Вислой и Нотецем) и Добжинскую землю.
В 1333 г. Владислав Локетек скончался. В 1340 г. под стена­ми немецкой крепости Баербург был смертельно ранен Гедимин, а в марте 1341 г. умер Иван Калита. Однако дети правителей с боль­шой энергией продолжили дело отцов. Сыновья Ивана Калиты, Семён Гордый (1341-1353) и Иван Красный (1353-1359), пользуясь поддержкой монгольских ханов, подчинили себе почти всю Северо-Восточную Русь. «Симеон, — писал С. М. Соловь­ёв о первом из братьев, — созывая князей для известных целей своих, напоминал им, что Русь была только тогда сильна и славна, когда князья беспрекословно повиновались старшему»5. Впрочем, великий князь явно не надеялся на одну лишь силу слов и жесто­ко карал непокорных. Так, он совершил военный поход на Новго-
род, когда новгородские бояре вздумали поддерживать жителей Торжка, не заплативших положенной дани. Даже исконные со­перники Москвы, тверские князья, смирились перед Семёном Гордым, по крайней мере, внешне: в 1346 г. князь Всеволод Алек­сандрович отдал за Семёна свою сестру Марию.
В Литве тем временем всё ярче разгоралась звезда сына Ге-димина Ольгерда. По отзыву русского летописца, Ольгерд был очень умён, говорил на разных языках, не пил никаких хмельных напитков и занимался государственными делами дни и ночи на­пролёт6. Поручив борьбу с немецкими рыцарями своему брату Кейстуту, Ольгерд упорно расширял восточные пределы Литов­ской державы. Он овладел Чернигово-Северской областью и Брянском, полностью подчинил себе Киев и Волынь, пытался оказывать давление на Новгород. Для войны Ольгерду годился буквально любой повод. Так, в 1346 г. он вторгся в новгородские пределы, объявив новгородцам: «Хочу с вами видеться: бранил меня посадник ваш, Евстафий Дворянинец, называл псом». Из­ложив таким образом «обиды», Ольгерд разорил земли по рекам Шелони и Луге. Новгородцы же собрали вече и убили посадни­ка, которому кричали: «Из-за тебя опустошили нашу волость»7.
В отношении Москвы, однако, Ольгерд действовал гораздо осторожнее. С одной стороны, он неоднократно пытался натра­вить на неё татар, с другой — поддерживал видимость дружбы. Ольгерд даже посватался к свояченице Семёна Гордого, тверской княжне Иулиании. Посовещавшись с митрополитом, Семён Ива­нович этот брак разрешил. Особый характер носили и отношения Ольгерда с Псковом. В 1341 г. наш город юридически перешёл под сюзеренитет этого литовского князя, причём непосредствен­но псковским князем стал его сын Андрей Ольгердович. После­дний, однако, в Пскове практически не жил, но держал наместни­ка. Вассальные связи оказались не слишком прочными. Как-то псковичи высказали Андрею Ольгердовичу претензии на его по­стоянное отсутствие, а тот в ответ явился из Полоцка с войском и разграбил порубежные сёла.