В великолукском архиве хранятся уникальные рукописные книги исповедные росписи, клировые ведомости, метрические книги Из них можно узнать имя, место жительства, возраст, семейное и социальное положение каждого человека, жившего в наших краях и в давние времена Однако по — иски в архиве — дело кропотливое и весьма трудоемкое, требующее от ис­следователя большого терпения Огромные по весу и объему тысячестра — ничные фолианты написаны разными почерками, нередко на полуистлев­ших от времени листах Однажды, перелистывая страницу за страницей в исповедных росписях Торопецкого уезда, я обнаружил запись о том, что в погосте Клин Воскресенской церкви проживает семья Беллавиных «благо­чинный Иоанн Тимофеев — 46 лет, его жена Анна Гавриловна — 36 лет, их дети Павел — 12, Иоанн — 9, Василий — 4 лет» Младшему сыну сельского батюшки и суждено было стать патриархом Эта находка указывала место рождения патриарха, о чем в биографической литературе определенных све — дений не было, но чтобы подтвердить эту версию, пришлось исследовать еще десятки других документов духовной консистории
Теоретически место рождения было установлено, но где конкретно на­ходился Клин, я не знал Поиски осложнялись тем, что в Торопецком уезде было около десятка деревень с таким названием За годы советской власти
многие селения переименовали, другие исчезли с лица земли, а погосты, как административные единицы, вообще ликвидировали Пришлось связаться с местными краеведами, опрашивать старожилов, сопоставлять их устные сви­детельства с архивными документами И оказалось, что Клин находится не в Торопецком уезде Тверской губернии, как значилось в росписях, а в новом, созданном за годы советской власти Куньинском районе Псковской области, в тридцати пяти километрах от Великих Лук Из клировых ведомостей я узнал, что церковь построена здесь в 1733 году «тщением умершего помещика Иоанна Данилова сына Юренева» и в 1848 году в нее был переведен «по собственному прошению» отец будущего патриарха Иван Тимофеевич Бел — лавин Интересно было узнать подробности жизни родителей и дальних предков патриарха Тихона
К дальнейшим поискам подтолкнуло чтение дореволюционной церковной литературы о духовной жизни нашего отечества. Первым патриархом Мое — ковским и всея Руси стал Иов, происходивший из посадских людей города Старицы Тверской губернии. В числе последующих первосвященников — духовных вождей, направляющих свой народ к благой цели, были лучшие люди своего времени, а вышли они из разных сословий: бояр, военных, дво — рян, служащих, крестьян… Парадоксально, но о первых патриархах в общей и церковной истории было больше сведений, чем о Тихоне, по сути дела нашем современнике. И было отрадно, что сохранились архивные документы, ко — торые позволяют составить родословную патриарха Тихона, осмыслить жизнь его предков.
Святитель Тихон происходил от потомственных сельских священное — лужителей. У дальних предков патриарха было свое родовое гнездо — по­гост Борки Великолукского уезда (ныне Куньинского района), где стояла церковь во имя Святой Троицы, с приделами Казанской Божьей Матери и Николая Чудотворца. Построен храм был в 1760 году «тщением прихожанки помещицы полковницы Агрипины Лавровой». Недавно обнаружены доку­менты за более ранний период, и оказалось, что церковь на этом месте стояла с давних времен и в ней служили предки святителя Тихона еще при первых российских патриархах. С этим краем были связаны патриарх Иоасаф I, который в 1634 году был архиепископом Псковским и Великолукским, а в 1672 году патриарх Питирим, бывший митрополит Нова Града и Лук Вели­ких.
В первых публикациях о святителе Тихоне я указывал, что все давние его предки служили дьячками. Однако последние архивные находки обя — зывают внести поправку. Выявилось, что три века назад жил «поп Кирилл», а его сын Петр и внуки Иосиф (Осип), Филипп, Семен были записаны «за помещиками Лавровыми в крестьянство и положены в подушной оклад». Как показывают документы, священнослужительство в России было потом — ственным, но в больших семьях, где рождались сыновья, не всем хватало ме — ста в своей приходской или близлежащих церквах, и приходилось зани­маться другим делом. Внуки Кирилла не хотели покидать родовое гнездо, они своевременно заводили свои семьи и занимались крестьянством. А вот
самый старший, Иосиф Петрович, терпеливо ждал, когда появится вакансия в родной Троицкой церкви. Место дьячка освободилось не скоро, и женился Иосиф, когда ему было уже за пятьдесят лет. Жена Прасковья Алексеевна была младше его на тридцать лет, и из — за столь позднего брака их семья, в отличие от других, была немногодетная: две дочери — Евдокия и Наталья — и сын, наследник рода Терентий.
Иосиф Петрович, как и его дед, отец, тесть, был долгожителем и достиг столетнего возраста. В ревизских сказках за 1782 год по погосту Борки прописаны «праздноживущие и заштатные за старостью и болезнями быв­ший дьячок Осип Петров 97 лет и его жена Параскева…» Дьяческое место занимал его сын Терентий, — его он получил в двадцать лет, после женить — бы. Супруга Анна Ивановна была на пять лет младше его, и в этой молодой семье родилось много детей: сыновья Федосий, Иван, Тимофей и дочери Пелагея, Устинья, Параскева, Степанида, другая Параскева. Старшего сына Федосия в четырнадцать лет взяли в новгородский архиерейский дом пев — чим. В этот период наш край официально именовался так: «Новагородская епархия, Псковское наместническое ведомство, Великолукское духовное прав­ление, Великолукский заказ…»
Старший сын федосий покинул Борки навсегда, а вскоре эта большая семья оказалась в затруднительном положении из — за ранней смерти Те — рентия Осиповича. С вдовой Анной Ивановной остался за старшего шес­тнадцатилетний Иван, как записано, — с «шестью ртами женска пола». Однако кормильцем он не мог быть, так как учился в Великолукском духовном учи — лище. И случилось невероятное: в 1784 году в погост Борки на дьяческое место был «определен указом» младший сын Терентия Осиповича десяти — летний Тимофей. А мальчик дьячок еще не успел постигнуть даже азов грамоты, чтобы поставить подпись, как записано в клировых ведомостях: «вме­сто дьячка Тимофея Терентьева за неумением его писать пономарь руку приложил». Позже появляется такая запись: «читать и петь обучается». И, наверное, отрок Тимофей усердствовал. К пятнадцати годам ему дают такую оценку: «В чтении исправен, по нотве петь не умеет, а наслышкой поет сред— ственно». Надо заметить, что одолеть грамоту Тимофею было нелегко, так как тогда в Троицкой церкви служили все «заочники» — и священники, и
дьякон, и пономарь «в семинарии не учились, грамоту постигали самостоя­тельно». Неудивительно, что почерк у Тимофея так и остался корявым, и он даже в подписях делал ошибки и исправления.
Рукописи погоста Борки той поры я разбирал с большим трудом, но в душе сочувствовал юному «отцу Тимофею». А забот у малолетнего главы семьи хватало: прежде всего надо было определить пятерых сестер, т.е. вы — дать замуж. Обычно женихов и невест приглядывали, подыскивали в своих краях в основном из числа священнослужителей. Младшие сестры Тимофея вышли замуж в юном возрасте, не соблюдая очередности, а старшие, как при­нято говорить, засиделись в девках. Не так скоро, но Тимофей выдал замуж своих сестер. В восемнадцать лет он сам женился, — на сверстнице Екате — рине Антоновой. У них родилась дочь Мария, но вскоре она умерла. О дьячке имеется такая запись: «Тимофей Терентьев — 20лет, в чтении испра­вен, поет наслышкой хорошо, поведения хорошего, в дурных поступках не замешан».
И все-таки дед будущего патриарха покинул родовое гнездо по при­чине для него и семьи весьма важной. Произошло это в памятный год, когда заканчивалась победоносная война с Наполеоном. Накануне отъезда из Борков в клировых ведомостях прописана такая семья: «дьячок Тимофей Те— рентьев, жена Екатерина Антонова, дети: Григорий — 8 лет — обучается в великолукском приходском училище, Настасья — И лет, Наталья — 8лет…». В 1814 году Беллавиных в Борках уже не было, не удалось их «обнаружить» и в других погостах Великолукского уезда. Все открылось позже: дед пат­риарха в 33 года переехал в село Сопки Торопецкого уезда. Но прежде чем отправиться вместе с Тимофеем Терентьевичем на новое место службы, есть смысл продолжить летопись родового гнезда Беллавиных. Погост Борки был по числу прихожан небольшой: в год, когда его покинул Тимофей Те — рентьевич, в нем числилось 134 двора, а жителей «мужеска пола 534, женска пола 551 душа…». Из прихожан — известные флотоводцы Лавровы, знатные дворяне Великопольские, которые жили в своих селах постоянно. В числе других владельцев крепостных крестьян значились Кушелевы, Челищевы, Болотниковы… В сельце Федорцеве после Великопольских поселились по­мещики Семевские, в семье которых родился известный историк, редактор и
издатель журнала «Русская старина» Михаил Иванович Семевский. Предки патриарха вели «летопись жизни» как этих известных прихожан и их дво­ровых, так и крепостных крестьян, совершали главные обряды в их жизни: крещение, венчание, отпевание. Прихожане помогали содержать церковь; пожертвования вносили не только помещики, но и крестьяне. В архиве хра­нится документ за 1897 год: «После моей смерти принадлежащий мне в Федорцевском ссудосберегательном товариществе пай представляю полу­чить в пользу церкви п. Борки». И подпись: «крестьянин деревни Жуково отставной рядовой солдат Фома Иванов, распорядительница А.Семевская». Сумма довольно значительная — 705 рублей, и этот факт наводит на раз — мышления о том, что и рядовой солдат и крестьянин могли жертвовать на церковь крупные сбережения.