В 1556 г. была покорена Астрахань: хан Дервиш-Али бежал при приближении русских войск. Ещё одно ханство, Ногайское, признало вассальную зависимость от Руси. Завоевание Повол­жья значительно повысило авторитет Москвы на Кавказе. Чер­кесские, кабардинские и дагестанские князья начинают обращать­ся за помощью к царю, а некоторые даже принимают русское под­данство. В Стамбуле и Крыму захват Казани и Астрахани выз­вал сильнейшее волнение. Однако султан Сулейман I, прозван­ный современниками Великолепным, вёл в то время сразу несколь­ко войн и не мог немедленно вмешаться в русские дела. Что же касается крымцев, то им был нанесён ряд очень чувствительных ударов. Ещё весной 1556 г. Иван IV послал на Днепр своего во­еводу Ржевского, который соединился с днепровскими казаками и предпринял успешный набег на ханские крепости Очаков и Ис-лам-Кермен. Эта экспедиция произвела очень сильное впечатле­ние на украинскую шляхту Великого княжества Литовского, из­давна воевавшую с татарами. В сентябре того же 1556 г. староста каневский Дмитрий Иванович Вишневецкий направил Ивану IV челобитную с просьбой о приёме на русскую службу. В начале октября Вишневецкий с казаками захватил Ислам- Кермен и вы­вез оттуда всю артиллерию в свою крепость на Хотицком остро­ве. Весною 1557 г. татары попытались выбить казацкий гарнизон с острова, но безуспешно. Только осенью Д. Вишневецкий вер­нулся в Канев, а затем уехал на Русь, где получил от Ивана IV город Белев «со всеми волостями и сёлами».
Расправившись с наследниками Золотой Орды, Иван IV об­ратил своё внимание на Запад. В его планы входило присоедине­ние Прибалтики и получение выхода к Балтийскому морю. Без этого трудно было налаживать торговые и политические связи со странами Западной Европы, развивать экономику страны. О под­готовке и ходе Ливонской войны кратко рассказано в предисло­вии к дневнику С. Пиотровского, составленном О. Милевским.
Поэтому в данной статье представляется целесообразным кос­нуться в первую очередь тех событий, о которых автор XIX в. умолчал, а также ситуации, сложившейся в европейской поли­тике.
Земли Прибалтики в то время находились в руках Ливонско­го ордена, Рижского архиепископа, Ээельского епископа н дру­гих феодалов. Эстонские и латышские крестьяне были крепост­ными, отбывали тяжёлую барщину. В городах, крупнейшими из которых являлись Рига, Ревель (Таллин) и Дерпт (Тарту), соци­альные противоречия тесно переплетались с национальными: го­родская верхушка состояла в основном из немцев, а среди низов преобладали представители коренного населения. Неудивительно, что латыши и эстонцы регулярно поднимали восстания, которые подавлялись немецкими властями с исключительной жестокостью. Вместе с тем Ливонский орден Постепенно слабел и к середине XVI в. представлял собой довольно рыхлое политическое обра­зование. Военные ленники и Ордена, и Рижского епископа пре­вратились в землевладельцев-дворян, получавших основные до­ходы за счёт продажи хлеба на европейский рынок. Их военные обязанности стали формальностью, а сюзерены не имели никакой возможности принудить вассалов к службе.
Постоянный интерес к землям ослабевшего Ливонского ор­дена проявляло правительство Польши и Литвы. В1548 г., вско­ре после’венчания на царство Ивана IV, скончался польский ко­роль Сигизмунд I, который правил страной необычайно долго — целых 42 года (с 1506 г.). Во внешней политике этот монарх нео­днократно воевал с Русью и крымскими татарами, пытался вме­шиваться в дела Молдавии и Валахии. Довольно сложные отно­шения сложились у Польши с Тевтонским орденом. Как говори­лось выше, тевтонцы даже были некоторое время союзниками Руси в войне против Сигизмунда. В 1525 г. король разрешил магистру Альбрехту Бранденбург-Ансбахскому секуляризировать орденские владения и стать герцогом Прусским на правах вассала
Польши. Впоследствии за бранденбургскнми маркграфами было признано право наследования прусского престола в случае пре­кращения линии Альбрехта.
Во внутренней политике правление Сигизмунда I стало вре­менем дальнейшего расширения прав аристократии и одновремен­но обострением борьбы между шляхтой и магнатами. Чтобы ук­репить свои позиции и поднять престиж, магнаты принимали ти­тулы от германского императора. Знатная литовская фамилия Радзивиллов, например, в 1518 г. получила от Максимилиана I княжеский титул. Недовольная засильем магнатов шляхта порой просто отказывалась от выполнения указов короля. Так, однаж­ды Сигизмунд I начал сбор «посполитого рушения» для похода в Валахию. Под стенами Львова собралось свыше 150 тысяч шлях­тичей, которые решили воспользоваться случаем и подали монар­ху грамоту с перечислением всех обид. После неудачных попыток успокоить дворянство Сигизмунд предпочёл войско распустить. Это событие, получившее насмешливое название «петушиной вой­ны», показывало, насколько шаткими и непрочными были пози­ции короля в Польше.
Преемником Сигизмунда стал его сын Сигнзмунд-Август. С. М. Соловьёв писал об этом монархе: «Мать, королева Бона, воспитала его согласно с своими правилами и целями: она ослаби­ла его душевные силы, держа его постоянно среди женщин, не допуская ни до каких серьёзных занятий. Такое воспитание отра­зилось и на поведении короля во время правления, и он был про­зван король-завтра по привычке откладывать и медлить»64. Здесь надо заметить, что упомянутая королева Бона, супруга Сигиз­мунда I происходила из знатной итальянской фамилии Сфорца (дочь герцога Миланского Джан-1олеацо Сфорца) и действитель­но отличалась непомерным властолюбием. Однако едва ли можно объяснить политическую пассивность Сигизмунда-Августа толь­ко чертами его характера. Король, как показывают факты, вполне мог проявить незаурядную энергию, но власть его была ограни-
чена Бальным Сеймом с его вечной борьбой между самовольны­ми магнатами и шляхтой, постоянно недовольной своим положе­нием.
В 1566 г. публицист Станислав Ожеховский с гордостью пи­сал: «В Польше коронный совет — это не что иное, как стена между подданными и королём, которая должна и горячность ко­роля умерить, и от нас, подданных, своеволия не допускать»85. Q&m Сигиэмунд- Август, обращаясь к Сенату, как-то с раздраже­нием сказал: «Сидело их здесь достаточно на этих скамьях, кото­рые покушались на то, чтобы меня оседлать, но не преуспели в этом»86. В действительности, вопреки утверждению Сигизмун-да-Августа, попытки «оседлать» короля вполне удавались.
Между тем положение Польши и Литвы, как и всей Запад­ной Европы, во второй половине столетия было очень сложным. Людям всех исторических эпох свойственно считать свой истори­ческий период исключительным, самым важным и трудным. В середине XVI в., как и в начале XXI, современникам казалось, что привычное мироздание рушится, что никогда ещё на Земле не происходило ничего подобного. И надо признать, оснований ду­мать так у них было немало. В 1517 г. бывший студент Виттен-бергского университета монах Мартин Лютер публично прибил на двери часовни в Виттенберге грамоту с 95 тезисами, направ­ленными против католической церкви. Так начиналось движение протестантизма, зарождалась новая ветвь христианской религии, которая отражала чаяния и интересы крепнущего бюргерства. Те­зисы Лютера, по словам современника, имели «воспламеняющее действие, подобное удару молнии в бочку пороха». Разные соци­альные группы стали вкладывать в них свои требования, увидели в них то, что хотели видеть, и далеко не всегда то, что имел в виду автор. В1522 г. в Западной Германии мелкопоместные рыцари во главе с Францем фон Зиккингеном подняли мятеж против архи-< епископа трирского, причём действовали они именно под протес­тантскими лозунгами. Это выступление, которое не поддержали даже горожане Трира, было легко подавлено, а Зиккингеи — убит.
Однако уже в 1524 г. вспыхнуло гораздо более мощное кресть­янское восстание, получившее название «Крестьянской войны». Идейным вдохновителем мятежа стал священник из Гарца, Томас Мюнцер. В своих проповедях он пошёл гораздо дальше Лютера и призывал сторонников к «свержению безбожных князей». Лишь с большим трудом немецкие феодалы в 1525 г. смогли подавить восстание. Кстати, во время Крестьянской войны произошли силь­ные волнения крестьян в землях Ливонского ордена.
Умеренный протестантизм Лютера, в отличие от революцион­ных идей Мюнцера, оказался для многих немецких феодалов очень привлекательным. Они видели в нём символ освобождения от власти германского императора и папы римского, расширения соб­ственных прав. В 1546 г. группа немецких князей-протестантов вместе с имперскими городами заключили в городе Шмалькаль-дене союз и начали военные действия против императора Карла V. В результате двух войн в 1555 г. император был вынужден подписать в Аугсбурге с князьями мир, по условиям которого признавал за ними полную свободу вероисповедания — католи­ческого или лютеранского, по принципу «чья страна, того и вера». На сторону протестантизма перешёл и вассал Польши, Альбрехт Бранденбург-Ансбахский и Прусский. Вскоре после Аугсбургс-кого соглашения Карл V скончался, предварительно сложив с себя императорский титул. Германские земли н императорская корона в 1558 г. перешли к Фердинанду I, а власть над Испанией — к рья­ному католику Филиппу II.
Постепенно протестантские идеи проникли в Польшу и Лит­ву. Уже в 1520-е годы среди немецкого населения Гданьска и дру­гих торговых городов распространилось лютеранство. В середине столетия в шляхетских кругах Малой Польши стал популярен кальвинизм, в отдельных местностях появились цвинглианство и арианство. Шляхта выступала против церковной десятины, тре­бовала секуляризации церковного имущества и введения богослу­жения на родном языке. Король Сигизмунд I встретил новые идеи крайне враждебно. Ой подтвердил право епископов наказывать