При прощальной аудиенции, данной послам тем же порядком, который соблюдался при других приемах, пан Виленский держал к ним речь от имени короля; потом велел подойти к целованию королевской руки, подал им речь на письме и, кроме того, письмо к великому князю в ответ на грамоты, с которыми послы прибы­ли к королю. Но послы ничего не хотели принять, ответили толь­ко, что благодарят за отпуск и просят о дозволении еще раз пере­говорить с членами совета. Получив это дозволение, они надба­вили к прежде уступленным замкам совсем неизвестные нам два маленькие замка, Сальч55 и Перкель56, клянясь, что делают это без приказания своего государя, но что ответственность берут на себя, так как государь, по всей вероятности, согласится на это. При этом условии московские послы остались в собрании докто­ра Буцеллы (где они все время совещались с панами Рады), а члены совета пошли доложить об условиях королю; но так как последние были смешны, то король велел объявить послам, что­бы непременно шли к целованию королевской руки. Когда касте­ляны Жарновский и Сохачевский явились за ними, то послы мед­лили исполнить приказание; однако их убедили идти к королю и просить, чтобы он назначил к ним для переговоров пана Волови-ча. Король согласился; вскоре Волович доложил, что послы про­сят перемирия на ‘/г года или на другой определенный срок, с ус­ловием, чтобы оба государя владели тем, чем теперь владеют, а между тем великие послы должны съехаться для переговоров о мире. Так как и эти предложения показались королю и членам нелепыми, то послам велели явиться в последний раз, что они и сделали; целовали королевскую руку 3 посла и 5 придворных, ио отпуска и письма от пана виленского брать не хотели, требуя спис-
ка переговоров, который они вели в эти дни с панами Рады, чтобы показать своему государю за печатью короля. Когда им обещали это, они все трое заявили, что согласны принять список на своей квартире, что затем и было исполнено. Отпущены они были с обычными церемониями.
Ксендз епископ Плоцкий пишет из Рима пану Маршалу Известия из Рима.
23 февраля
Сюда приехал посол, а по-нашему гонец, к папе с небольшой свитой57. Так как о приезде его писал император, который реко­мендовал его всем дворам, то постарались принять его с большой учтивостью, о чем я уведомил, кого следовало. Повели посла не во дворец, как это делалось с другими московскими послами, бывшими перед этим в царствование нескольких пап, а поручили его принять коменданту крепости св. Ангела, папскому родствен­нику, с тем чтобы тот устроил все к обоюдному удовольствию. Комендант послал от себя нескольких лиц с экипажами за гон­цом, который остановился на большой дороге недалеко от Рима. Въехали в Рим почти ночью и прямо направились в помещение коменданта. Приема большого не было, только комендант посе­тил гонца по приезде.
26 февраля
Гонец имел аудиенцию у папы, причем присутствовал только комендант крепости; кажется, много труда стоило уговорить гон­ца поцеловать папскую ногу и на коленях править посольство. Ис­полнив требуемое, он говорил недолго, зато вручил большое и длинное письмо. Когда перевели письмо и папа ознакомился с его содержанием, то передал его кардиналам Фарнезе58, де-Комо и Мандручи5*, которые затем давали папе отчет, что заключается в письме, как оно им кажется и что они думают о его содержании.
По-видимому, содержание письма было такое, что московский князь давно имел намерение объявить государям свое желание, чтобы не только между ним и государями, но и между подданны­ми их было доброе согласие и мир и чтобы можно было его людям в папские владения ходить для торговли; того же, говорят, он желал и от венецианцев, затем он предлагает свои услуги для блага хри­стианства против неверных, т. е. против турок и им подручных; но, чтобы лучше достигнуть этого, просит папу вмешаться в его распрю с королем и учинить добрый мир.
Посол получил бы отпуск перед Пасхою, но его задержали, более для того, чтобы он мог посмотреть на церемонию и бого­служение в такие великие праздники и мог бы сообщить дома обо всем как своему государю, так и другим.