нею на арки, которые, в свою очередь, опираются на пару других арок. Вследствие этого в храме нет 4-х столбов, служащих обычными опорами барабану. Купол стоит не посреди церкви, а ближе к восточному краю. Причина такой несимметричности заключается в позднейшем поднятии двух угловых западных отделений до высоты главного нефа, о чем мы уже говорили выше. Карниз купола опоясан цепью арочек. Такие укра­шения замечаются на древнейших Новгородских храмах (Софийский собор, Спас Нередица, Рождество Богородицы в Антониевом монасты­ре, Георгиевский собор Юрьева монастыря и др.) и почти не встречают­ся во Пскове, из чего можно заключить, что храмоздатель Спасо-Мирож-ского собора, Новгородский епископ Нифонт, пользовался, вероятно, своими же Новгородскими мастерами1.
Собор покрыт 4-хскатною крышей. По мнению академика Павли-нова, первоначальное покрытие было на 8 скатов, вследствие чего храм имел более стройный вид, чем ныне, когда неуклюжая 4-хскатная крыша закрывает нижнюю часть барабана. И действительно, на рисунке Спасо-Мирожского монастыря, находящемся на иконе Сретения, ясно видны фронтонные покрытия. Однако ж г. Грабарь полагает, что первоначаль­ное покрытие было, вероятно, посводное и поарочное и только в XV или XVI веке могло замениться фронтонным2.
На упомянутой иконе изображена возле собора довольно высокая колокольня башенной формы, напоминающая древние Русские повалу-ши. С этой-то колокольни бросали Поляки в 1581г. каленые ядра. Веро­ятно, впоследствии она обветшала и была разрушена; теперь же возле собора находится 2-хъярусная звонница, выстроенная, по-видимому, не вся сразу, так как нижний ярус ее арок не сходится с верхним.
Внутри церковь покрыта коробовыми сводами. Благодаря отсут­ствию 4 столбов, она довольно поместительна. В зап. ее стене видна за­деланная дверь, ведшая прежде на хоры. С уничтожением их, остались
1 Впрочем, академик В. Суслов относит эти арочки к XIII веку, а потому полагает, что в Мирожском соборе они сделаны позднее самого храма (Материалы к истории древней Новгородско-Псков. архит., стр. 12).
2 И. Грабарь, Ист. Рус. Иск., стр. 240.
две боковые палатки. В1910 г., в северо-зап. углу хор, в самой кладке на­шли замуравленный глиняный горшок, обращенный горлом кверху и со­вершенно пустой. При данном положении горшка ясно, что он не мог быть резонатором, ибо в таком случае его отверстие выходило бы наружу. Предполагают, что он служил потайным хранилищем драгоценностей, но возможно допустить, что подобные пустотелые сосуды замуравлива-лись для облегчения сводов.
Церковь, по-видимому, не имела иконостаса, и это, между прочим, служит признаком ее глубокой древности, ибо иконостасы появились у нас не ранее XV века. В первые века христианства алтарная преграда была совсем сквозною и состояла из невысокой решетки с промежутка­ми для прохода, которые закрывались не глухими дверями, как ныне, а завесами. Благодаря этому, молящиеся видели все совершаемое в алтаре, а также всю роспись восточной стены храма. Со введением иконоста­сов, эта роспись перешла на них, и, таким образом, «деисуо, изображав­шийся прежде на внутренней стороне алтаря, появился теперь в иконо­стасе.
Но главная особенность Спасо-Мирожского собора, приковываю­щая к нему внимание всех любителей старины, – это его знаменитые фрес­ки, покрывающие сплошь все храмовые стены и, по мнению проф. Н. В. Покровского, современные сооружению храма1. Они обнаружились слу­чайно в 1858 г. при ремонте, а до того времени скрывались под слоем штукатурки и побелки. В таком виде они оставались до 1890-х годов, когда штукатурка была отбита и драгоценные фрески стали доступны научно­му исследованию. Возник вопрос об их реставрации, которая и была произведена в начале 1900 годов иконописцем Н. М. Сафоновым2. К со­жалению, вследствие сырости, знаменитые фрески постепенно разруша­ются, а в алтаре ряд изображений святителей уничтожен почти до пояса. Сырость сказывается особенно сильно весною и в теплое дождливое вре­мя. Комиссия, осматривавшая храм летом 1908 г., нашла, что порчафре-сок происходит более всего от неумелого проветривания и прогрева-
‘ Археол. Изв. и Зам. 1893 г., №№ 9—Ю, стр. 310.
2 Теперь, после реставрации, не всегда можно отличить поновление от остатка древней фрески.
ния храма наружным воздухом весною. В настоящее время Импер. Архе-ол. Комиссия озабочена изысканием способов охраны фресок от ги­бели.
Вот что говорит о стенописи Спасо-Мирожского монастыря про­фессор Н. В. Покровский’:
«Фрески Мирожского монастыря принадлежат к числу редких явле­ний в ряду памятников древнейшего искусства в России. Они замеча­тельны как со стороны художественного стиля, так и со стороны ико­нографической и, наконец, по разнообразию их внутреннего содержа­ния. Фресками покрыты все внутренние поверхности Спасо-Мирожско­го собора. Церковных стенописей такой почтенной старины уцелело на православном востоке очень немного. Известны фрески Киево-Со-фийского собора (XI в.) и Киево-Кириллова монастыря (XII в.), уже рес­таврированные; на севере России мы имеем также два памятника XII— XIII вв., уцелевшие без заметных новых реставраций, – разумеем фрески Спасо-Нередицкой церкви близ Новгорода и Староладожской церкви св. Георгия. По археологической важности и по художественному харак­теру, фрески Мирожского собора стоят ближе к Спасо-Нередицким, чем ко всем остальным, и хотя сохранность их не столь удовлетворительна, как Спасо-Нередицких, но зато в них мы имеем немало таких компози­ций, каких нет не только в Нередицах, но ни в одном русском памятни­ке, относящемся к первым векам христианства в России, так что в неко­торых отношениях Мирожские фрески составляют единственный памят­ник в России, и нелегко с полной точностью определить, к какой нацио­нальности принадлежали исполнители этих фресок, – были ли это Гре­ки или Русские; да в этом нет и особенной нужды. Достаточно знать, что все композиции в названных фресках представляют собою более или менее верные копии с Греческих образцов; типы лиц – Греческие, кос­тюмы также традиционные Византийские, даже надписи, уцелевшие от­части при некоторых изображениях, сделаны также по-гречески. Ввиду этого, основной характер памятника обрисовывается сам собою, неза­висимо от вопроса национальности исполнителей. Искусство здесь вполне Греческое, хотя бы исполнение и принадлежало Русским мастерам. Стиль фресок тот же самый, что и во фресках Нередицких и Старола­дожских. Это уже не тот стиль, каким отличаются мозаики и миниатюры блестящей эпохи Византийского искусства – эпохи Юстиниана, это даже не есть стиль Ватиканского минология импер. Василия II; это стиль мозаик Кахрие-Джаме в Константинополе, стиль условный, иератичес­кий, в котором религиозная идея начинает преобладать над свободою художественного творчества и личное религиозно-художественное воз­зрение подчиняется установившемуся общецерковному воззрению на за­дачи религиозного искусства. Все композиции вообще весьма удовлет­ворительны, типы величественны и превосходны, костюмы условны, а некоторые отличаются роскошью; постановка фигур по большей части нормальна. Самое размещение изображений в храме носит на себе отпе­чаток Византийского обычая, установившегося под влиянием символи­ческого воззрения на храм и его составные части. Здесь прежде всего ясно различаются два цикла изображений-, в алтаре и средней части хра­ма, а в этой последней опять возможно различить несколько отдельных циклов. Алтарь – место совершения бескровной жертвы, установлен­ной Спасителем на Тайной Вечере; отсюда этой части храма наиболее приличествуют изображения, относящиеся к Евхаристии. Средина алтар­ного полукружия занята изображением раздаяния Евхаристии апостолам; изображен в центре престол с киворием над ним, по сторонам престола два ангела с круглыми золотыми рипидами в руках, далее по сторонам престола два изображения Спасителя: с одной стороны Он раздает под­ходящим к Нему шести апостолам св. хлеб, с другой – предлагает другим шести апостолам св. чашу. Над изображением Евхаристии представлен Спаситель «Сам приносяй и приносимый», на троне, с книгою в руке, а по сторонам Его Богоматерь и Иоанн Предтеча; композиция эта известна под именем «деисуса», или моления. Над головою Спасителя помещено изображение престола с лежащею на нем книгою и крестом: это так на­зываемая этимасия, или уготование престола, как символ присутствия Бога, особенно Судии и Мздовоздаятеля. Внизу под Евхаристиею изоб­ражены в два ряда один над другим святители во весь рост, в фелонях, с