Сейм состоял из двух палат. Верхняя именовалась Сенатом и возникла на основе существовавшего ранее Королевского совета. В состав Сената входили высшие должностные лица в государ­стве (воеводы, каштеляны, советники), многие из которых зани­мали свои должности пожизненно, а также верхушка духовенства во главе с архиепископом Краковским. Низшая палата называ­лась Посольской избой и состояла из депутатов, избираемых шляхтой и горожанами от отдельных местностей и городов. Для выбора депутатов шляхта собиралась на свои провинциальные сей­мики, где порой пылали нешуточные страсти. Интересно, что рас­пределение сеймиков не вполне соответствовало административ­ному делению страны. Иногда в одном воеводстве созывалось несколько сеймиков, а иногда шляхта нескольких воеводств соби­ралась на один сеймик. Так, Познанское и Калишское воеводство имело один общий сеймик в Шроде. По своим задачам сеймики бывали предсеймовые, выборные, междусеймовые, отчётные… Открывалась Радомская конституция фразой «Никаких нововве­дений» (Nihil novi), то есть любые её изменения запрещались. Магнатство и шляхта по-прежнему враждовали друг с другом, но
обе части аристократии не желали усиления королевской власти и рьяно оберегали свои привилегии.
В руководстве вооружёнными силами Польши и Литвы боль­шую роль играли гетманы. Само слово «гетман», по данным польских военных историков, было заимствовано в XV в. из Чехии и первоначально могло означать как командующего войс­ками во время войны, так и начальника городской стражи. При Сигизмунде I сложилась практика назначения постоянного глав­нокомандующего, который сохранял свои полномочия в мирное время и именовался «гетманом» или «великим гетманом». Пер­вым такую должность занял Ян Тарновский. С 1539 г. король назначал также гетмана польного, являвшегося командиром по­граничных войск. Кроме того, имелся «гетман надворный», кото­рый руководил войсками, состоявшими при монархе, но эта дол­жность оказалась эфемерной. Литовской армией командовал свой, особый гетман. Гетманы обладали очень широкими полномочия­ми: они набирали войско, судили солдат и офицеров, разрабаты­вали планы кампаний, но полностью их права и обязанности были определены гораздо позже описываемого времени, только в 1609 п, в так называемых «Артикулах гетманских».
Основу польского и литовского войска составляло феодаль­ное ополчение. В 1507 г. Вилеиский сейм принял ряд законов о несении шляхтой военной службы. Так, землевладелец, не явив­шийся во время войны на определённый ему пункт сбора, наказы­вался денежным штрафом. Если же он и после этого не шёл на службу, то мог подвергнуться смертной казни. Вдовы шляхти­чей, владевшие имениями покойных мужей, должны были направ­лять на службу слуг, а в случае неисполнения этой обязанности лишались земель.
В 1528 г. Виленский сейм чётко регламентировал размеры отрядов, которые формировали шляхтичи разного достатка. Со­гласно его решению владелец населенного имения от каждых вось­ми крестьянских дворов выставлял одного воина на «добром коне», в полном вооружении. Год спустя сейм издал подробный устав, по
которому тот, кто имел семьсот «служеб», выставлял сто ратни­ков («пахолков») на конях и с оружием. Владельцы четырёхсот «служеб» снаряжали в поход пятьдесят пахолков, тот же, у кого имелось только восемь «служеб», должен был ехать сам. Совсем бедные шляхтичи, не имевшие крестьян, также призывались в войско сами, но требования к вооружению для них были ниже. В случае необходимости гетман мог также созвать общее ополче­ние. Тогда жители каждого района страны («повета») собирались под своей «хоругвью». Заметную роль играли в войске иност­ранные наёмники: немцы, французы, итальянцы и др.
Политический идеал польской знати был высказан ещё в кон­це XV в. историком Яном Длугошем: «Порядок и свобода в ко­ролевстве основываются не на власти короля, но на власти его советников и знатных людей в государстве»52. К сожалению, на практике власть «знатных людей» зачастую не приносила ни по­рядка, ни свободы. Положение крестьян было чрезвычайно тя­желым. Закон 1543 г. фактически превращал их в крепостных н полностью передавал под юрисдикцию хозяев. Воеводы и намес­тники из числа магнатов как в Польше, так и в Литве Допускали всяческие злоупотребления. В 1528 г., во время пребывания Си-гизмунда в Вильно, к нему явилась делегация жителей Витебска, которые жаловались, что воевода Иван Сапега чинит им «крив­ды и тяшкости», вводит новые поборы, а несогласных сажает на цепь. После долгого следствия Сигиэмунд счёл Оапету винов­ным и назначил в Витебск нового воеводу — Яна Глебовича. Мэдо!-имец, впрочем, проиграл мало, ибо в том же году стал воеводой подляшским.
Василий III относительно своих подданных пользовался Неиз­менно большей властью, чем его коронованный собрат в Польше. Сигиэмунд Герберштейн, который в целом относился К Руси с известной симпатией, писал о государе: «Он применяет свою власть к духовным так же, как и к мирянам, распоряжаясь беспрепят­ственно и по своей воле жизнью и имуществом всех; из советни­ков, которых ои имеет, ни один не пользуется таким значением,
чтобы осмелиться разногласить с ним или дать ему отпор в ка­ком-нибудь деле. Они открыто заявляют, что воля государя есть воля Божия и, что ни сделает государь, он сделает по воле Божи-ей». Когда Герберштейн спросил старого боярина, бывшего прежде послом в Испании, зачем он так суетится и унижается во время придворных церемоний, тот многозначительно заметил: «Сигиз-мунд, у нашего государя иной обычай службы, чем у твоего»53. Хотя все важнейшие государственные дела Василий III обсуждал с Боярской Думой, он мог весьма резко оборвать неугодного со­ветника. Так, боярину Берсеню Беклемишеву, спорившему с го­сударем о судьбе Смоленска, Василий заявил: «Ступай, смерд, прочь, не иадобен ты мне».
Тем не менее именно знатные бояре были главными помощ­никами великого князя в решении важнейших вопросов государ­ственной жизни. Они не только заседали в Думе, но назначались воеводами, становились волостелям» и наместниками в отдель­ных землях. Наместники в то время обладали очень большими полномочиями, сосредоточивали в своих руках административную, судебную и военную власть. При этом жалованья за службу они не получали, но могли «кормиться» за счёт населения. Приехав­шего на «кормление» наместника население встречало «выезжим кормом», а затем, два-три раза в год (на Пасху, Рождество, Пет­ров день), поставляло ему «урочный» (основной) корм в виде самых разных продуктов: хлеба, мяса, рыбы, фуража для лоша­дей и проч. Кроме того, в пользу наместника поступала часть по­шлин с торгов и лавок, судебные пошлины. Общий размер этих повинностей был довольно велик, что обеспечивало существова­ние не только самого наместника, ио и его семьи, а также много­численной челяди. К несчастью, «кормленщики» часто самоволь­но увеличивали поборы и прямо-таки грабили население. В этом плане русские порядки мало отличались от литовских.
Кроме бояр, большую роль в государственном аппарате Руси играли чиновники-дьяки. Именно они вели текущую работу в цен­тральных учреждениях, среди которых особенно заметное место
занимал Разряд (Разрядный приказ), ведавший личным соста­вом вооружённых сил и поместными окладами. Периодически Разряд проводил особью смотры для дворян. На этих смотрах определялась способность каждого из его участников к воинской службе, размер земельного или денежного жалованья. Внешний вид и вооружение конного дворянского ополчения времён Васи­лия III довольно ярко описал С. Герберштейн: «Обыкновенное оружие у ннх составляют лук, стрелы, топор и палка, наподобие булавы, которая по-русски называется кистень, по-польски бас-салык. Саблю употребляют более знатные и более богатые… Хотя они вместе и одновременно держат в руках узду, лук, саблю, стре­лу и плеть, однако ловко и без всякого затруднения умеют пользо­ваться ими. Некоторые из них носят латы, кольчугу, сделанную искусно, как будто из чешуи, и наручи; весьма немногие имеют шлем, заострённый кверху наподобие пирамиды. Некоторые но­сят платье, подбитое ватой (тегиляй. — А. М.), для защиты от всяких ударов. Употребляют они и,копья»54.
С. Герберштейи писал также о русской артиллерии, но оцени­вал её довольно скептически. «Теперь государь, — говорится в « Записках…», — имеет пушечных литейщиков, немцев и италь­янцев, которые, кроме пищалей и воинских орудий, льют также железные ядра, какими пользуются и наши государи, но моско­виты не умеют и не могут пользоваться этими ядрами в сраже­нии,’ так как у них всё основано на быстроте…»55. Впрочем, как видно из приведённого выше рассказа об осаде Смоленска, при «обложении»1 городов русская артиллерия могла действовать впол­не успешно.
Заметно возросла во времена Василия Ш роль вооружённой огнестрельным оружием пехоты — «пеших пищальников». Упо­минаются в документах также «конные пищальники», но в силу существенных недостатков фитильного замка, в частности доволь­но сложной процедуры подготовки оружия к выстрелу, широкого распространения в кавалерии огнестрельное оружие ещё ие по­лучило.